Ровно год назад я начал в своём блоге новую "рубрику" — замороженные проекты.
В процессе творчества появляется множество идей, большинству которых, к сожалению, не суждено увидеть свет по разным причинам. Мне стало жаль свои "мертворожденные" творения, и я решил выложить их в том виде, в каком они сохранились.
Так получилось, что второй текст из этой рубрики ВНЕЗАПНО разморозился, когда я хотел его опубликовать, и продолжается здесь до сих пор под названием "Невидимки". Они ещё далеки от завершения, но я отложу их на сегодня и возобновлю замороженные проекты.
Сегодня хотел опубликовать другой текст, но тоже ВНЕЗАПНО узнал, что не далее как 13 мая сего года на экраны выходит долгожданный четвёртый "Безумный Макс". (Я, конечно, по умолчанию считаю, что это говно, и смотреть не буду. Согласитесь, если уже третья часть — шлак, а было это, сука, ТРИДЦАТЬ лет назад, то здесь точно ловить нечего. Но, сам факт его появления...)
Так вот, я нарыл старый текст, который начал писать под влиянием именно Безумного Макса, Fallout'а, конечно, и (вздох...) Судьи Дредда. Без лишних предисловий:
Война никогда не меняется. ;)
https://youtu.be/MzhwE-gVi4I
Как и в прошлый раз, публикую текст без правки, каким он сохранился у меня на диске.
«Жизнь. Это чудо. Некоторые называют её даром, некоторые — проклятьем. Пока мы не знаем другой такой планеты, как Земля, планеты, где есть жизнь. Считается, что не условия на планете создали жизнь, а жизнь создала эти условия. Как было до тех перемен, можно только гадать, зато такую Землю точно сделала жизнь. Огромная безжизненная пустыня. Парниковый эффект, пара атомных катастроф, передвижение магнитных полюсов и ещё пара-тройка мелких факторов сделали свое дело. Говорят, где-то остались ещё леса, даже огромные цветущие сады. Я лично их не видел, а я много где бывал. Жизнью кишат сейчас разве что океаны. Да и то не везде — там я тоже был, я видел десятки и сотни километров берегов, пропитанных ядом. Зелёных берегов, зелёных не от растительности, а от токсичных веществ. Но в одно я теперь верю твёрдо — жизнь это дар нашей планеты. Не иначе. Причём дар, который никто и никогда не сможет отнять.»
Яркий луч согнал тьму с тихой пустыни, будто чья-то рука отодвинула занавес, и представление началось. Почувствовав рассвет, мелкая мошка вылетела из расщелины в сухой земле и направилась в поисках чего-нибудь съестного. Путь ей предстоял бы долгий, на квадратный километр здесь приходилась пара-тройка еле живых кустиков. Но тут вслед за ней выскочила ящерица, выстрелила своим тонким и длинным языком и тут же снова скрылась в тени. Что ж, хоть кто-то не остался сегодня без завтрака.
Солнце лениво выползло из-за горизонта, осветив всю долину. Посреди неё виднелся небольшой лагерь. Пыльный рюкзак, керосинка и остатки вчерашнего ужина. Спальный мешок цвета песка, застёгнутый до упора. Его можно было заметить, наверно, только споткнувшись об него, за ночь его слегка занесло песком, и теперь он больше походил на непримечательный бархан. Рядом спал вороной жеребец. Он спал мордой на восток, специально, чтобы первые лучи пробудили его. Солнце и лёгкий утренний ветерок погладили его по голове, смахнув горстку песка. Конь слегка приоткрыл левый глаз и увидел яркое солнце. Он тут же его зажмурил, потом медленно и осторожно открыл глаза, слегка щурясь. Привыкнув к свету, он поднялся и отряхнулся от песка. [Первая моя ошибка — лошади спят стоя.] Конь посмотрел на мешок, фыркнул, подошёл и слегка пнул его. Мешок не шевелился. Конь наклонил голову и начал пихать его мордой. Из мешка послышалось недовольное мычание. Конь негромко заржал. В верхней части мешка через маленькую дырочку вылез палец, как дождевой червь, и стал тянуть вниз молнию. Когда отверстие слегка расширилось, пролезла рука и расстегнула спальный мешок до конца. Крепкий темноволосый мужчина по имени Джон приподнялся, зевая и потирая глаза свободной рукой. Заспанными, прищуренными от яркого света голубыми глазами он вопросительно взглянул на коня, потом кивнул ему.
Семь. Ты прав, Майк, пора вставать.
Он встал и потянулся. Джон был одет в бежевую рубашку, старые грязные голубые джинсы и кирзовые сапоги. Он очень напоминал ковбоя с Дикого Запада. Этому также способствовало небритое лицо и длинные немытые волосы. Джон провёл рукой по голове коня и повернулся к своим вещам. Он достал из рюкзака большую металлическую флягу, слегка покопался в песке и нашёл глубокую миску, открыл флягу, сделал скромный глоток воды, вылил оставшееся в миску и поставил перед Майком. Конь начал пить, а Джон опустил флягу вниз горлышком и немного потряс её над ладонью. Две-три капли упали ему на ладонь. Он положил флягу и потёр руки.
Закончилась, допивай. Сегодня вечером пополним запас.
"Надеюсь", подумал он про себя и стал укладывать разбросанные рядом вещи в рюкзак. Конь оторвался от воды, фыркнул и тряхнул головой. Джон бросил в него подозрительный взгляд.
Неужели тебе этого достаточно? Или ты оставил чуть воды, чтобы промыть миску после твоих слюней?
Майк неодобрительно заржал и слегка потопал копытом. Джон взял миску и стал вращать её, как бы споласкивая.
Ладно-ладно! Ты не слюнявый. Хорошо? Не нервничай.
Он отвёл миску назад, собираясь выплеснуть воду в сторону. На несколько секунд он замер, потом облизнулся, посмотрел на миску и залпом выпил всё её содержимое. Майк фыркнул и отвернулся. Джон это проигнорировал, собрал рюкзак, потом сложил спальный мешок и положил его коню на спину. Надев рюкзак на плечи, Джон сам запрыгнул на коня и слегка пришпорил его.
Поехали, нам на юг.
Конь двинулся рысью.
Нет, стой! Это в ту сторону.
Он слегка потянул коня за гриву, заставляя развернуться. Майк развернулся и снова гордо пошёл рысью. Пройдя метров десять, он тряхнул головой и рванул вперёд всей своей лошадиной силой, чуть не стряхнув при этом своего наездника. Через минуту они уже скрылись за горизонтом, оставив за собой длинный пыльный след.
Всю дорогу Джон прокручивал в голове события прошедших дней. Он ехал с запада, возвращался в края, в которых он вырос. Он долго думал, зачем решил вернуться. На западе кипела жизнь — там было очень много городов, и природа не сильно пострадала. Правда, Джон не видел там больших лесов или легендарного "цветущего сада", но, по сравнению с этой пустыней, там был по-настоящему живой уголок. А здесь только огромная почти безжизненная пустыня, и только Белый Город посреди неё привлекал внимание. Гигантский Белый Город, где нет голода, нет болезней, нет нищих. Посреди города — Оранжерея — искусственный уголок природы, где растут тысячи видов растений, практически возвращенных с того света. От пагубного воздействия солнца город защищал специальный купол. Но, как говорят, этот город живёт собственной жизнью — в него нельзя войти и из него нельзя выйти. И это не так — вокруг города на немногочисленных оазисах и руинах древних городов раскинулись десятки поселений изгнанников. Да, так в Белом Городе боролись с проблемами нищеты, безработицы и перенаселения. Они просто выбрасывали людей в пустыню. В числе изгнанных была и мать Джона. Она много рассказывала ему в детстве про Город и про Оранжерею. А также Легенду о цветущем саде. Легенда гласила, что где-то на планете сохранился нетронутый уголок дикой природы, по сравнению с которым Оранжерея — всего лишь парочка деревьев и кустиков.
«И когда малыш Джонни подрастёт, мы с тобой отправимся в далёкое путешествие. Мы найдём цветущий сад, я знаю, и заживём с тобой весело. Там не надо будет работать — там еда растёт прямо на деревьях! И там столько рек и озер с чистой водой, что все жители Белого Города могут напиться, и воды ничуть не уменьшится.»
Его мать закашляла и отвернулась. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь шипением нашей горелки, служившей и светильником, и плитой. Матери Джона оставалось жить всего пару дней. Смертельная доза солнечной радиации поразила её на выходе из Белого Города. И, как яд отравленной стрелы, рак медленно пожирал её изнутри.
"ОНИ УБИЛИ ЕЁ", думал Джон, "они убили мою маму".
Возможно, это и была одна из главных причин его возвращения. Его привлекала месть. Он хотел найти ничтожный шанс отомстить. "Через выход тоже можно войти. Выход — это понятие относительное", — сказал однажды старик Уолт.
Из Города есть выход. Значит, есть и вход. И я найду его.
***
Брин шёл по широкому коридору с колоннами, обитому мрамором. Его шаги гулко отдавались по всему замку. Брин немного нервничал — он всегда нервничал, когда встречался с Королём. Король будто внушал ему какой-то первобытный, животный страх. Впрочем, не только ему. Чего скрывать, весь город боялся Короля Мордреда. Мордред судил, судил жестоко и беспощадно. Все, кто хоть чуть-чуть мешал процветанию Белого Города, подвергались единственному и страшнейшему наказанию — изгнанию из Города. А Мордред спокойно отмахивался, что, мол, всё это идет на благо Городу. Называл изгнанных "лишними людьми". В Городе должны быть только "нужные люди" — исправные рабочие, любящие свой труд... Чёрт, послушные рабы ему нужны, и больше никто. По спине Брина пробежал холодок. С каждым разом, получая от Короля список, Брин всё сильнее его ненавидел, и с каждым разом всё сильнее боялся, что скоро сам попадет в список. Слава Богу, что Король не читает чужие мысли. Или читает? Читает и каждый раз наслаждается возрастающим страхом Брина, зная, что тот никогда не перейдёт в открытое наступление.
В коридоре затихло. Брин остановился в очередной раз перед огромной стальной дверью в тронный зал, ощутив себя полным ничтожеством. Это уже не было для него откровением, он давно осознал, что является лишь одним из "послушных рабов", которые продадут родную мать, лишь бы не впасть в немилость к Королю.
Его временное замешательство перебил один из стражников, охранявших вход в тронный зал. По инструкции, Брин должен был представиться страже, чтобы ему открыли дверь, предварительно обыскав. В раздумьях, Брин даже не заметил, как стражник успел его со всех сторон ощупать. Наверно, Брин был достаточно частым (и важным) посетителем тронного зала, чтобы его пускали без расспросов и даже без обыска. Но Король Мордред любил дисциплину. Нет, он был просто маниакально зависим от дисциплины. Особенно это было важно внутри дворца.
— Проходите, господин Брин, — сказал стражник, поднял ладонь над головой, отдавая честь, и нажал кнопку, открывающую дверь.
Ты только что подписал себе приговор, подумал Брин. У Короля Мордреда был потрясающий слух. Через двадцатиметровый тронный зал с открытыми окнами, через которые влетало огромное количество посторонних шумов, через герметичную стальную дверь толщиной пятнадцать сантиметров он безошибочно мог услышать, спросил ли стражник имя входящего или нет.
— Стража, — раздался громкий, но на редкость спокойный голос Короля. — Схватить их.
Трое личных телохранителей Короля направили на Брина и двух стражей свои пушки и стали медленно приближаться. Один страж встал на колени и положил своё оружие перед собой. Второй, открывший дверь, возразил:
— Ваше Величество, это господин Брин.
— Я вижу, — всё так же спокойно возразил Король. — Я не слышал его имени, когда он подошёл к двери. Я не слышал, чтобы ты его спросил. Может, ты его ещё и не обыскал?
Лицо Брина было белым, как полотно. Он знал, что ему сейчас не только не попадёт, он даже может получить похвалу от самого Короля. Тем не менее, ему было не по себе. Он подставил человека.
— Но это же господин Брин! — вновь возразил стражник.
— Молчи, глупец! — не выдержал Брин, хотя знал, что стражник обречён. — Не смей возражать Королю! Он обыскал меня, Ваше Величество.
Король направил взгляд на Брина. Такой же эффект, как его прямой взгляд, создавал, наверно, только лазерный прицел снайперской винтовки. Давай, подай голос, хороший пёсик, и получишь косточку.
— Тем не менее, — высказал Брин мнение Короля. — За несоблюдение Инструкции по охране Королевского дворца, пункта 2.4 "О проверке посетителей тронного зала", он должен быть приговорён к высшей мере наказания.
Хороший пёсик. На лице Короля мелькнуло подобие удовлетворительной улыбки. Если этот человек вообще мог улыбаться. Приговорённый страж обессилено упал на колени, выронив из рук оружие, как будто его только что подстрелили.
— Я возлагал на тебя надежды, Надим Дабан. — сказал Король и махнул рукой. — Увести. Шауна разжаловать в патруль синего сектора. И тоже увести.
Ещё одной потрясающей особенностью Короля была память на имена. Порой казалось, что он знал по именам не только всех членов дворцовой стражи, которых подбирал лично, и приближённых, вроде Брина, но и вообще любого человека в его Городе.
— Спасибо, Ваше Величество, — сказал разжалованный страж.
Молодец. Знает, что не только неподчинение карается законом, но и если видишь неподчинение и ничего не делаешь по этому поводу. Если бы он возразил сейчас, Король прогнал бы и его. Если бы промолчал, скорее всего, тоже прогнал бы. Король однажды сказал: "Тот, кто не спасает человека от убийцы, только помогает этому убийце, следовательно, он сам тоже убийца". Таким был Король Мордред I, настоящий правитель великого Белого Города.
— Брина ко мне.
Стражей увели и буквально через минуту на пост уже поставили новых, предусмотрительный Король имел на случай измены "скамейку запасных" воинов. В сопровождении оставшегося телохранителя Короля, который вернулся на место по правую сторону от трона, Брин подошел к Королю на десять метров, встал на одно колено и отвесил глубокий поклон. С такого расстояния уже было заметно какое-то новое беспокойство на лице повелителя.
— Добрый день, господин Мордред, Ваше Величество. Джонатан Брин, по Вашему приказанию, явился. Я в полном вашем распоряжении.
Король слегка поклонился, соблюдая этикет, и подал знак слуге. Слуга уже давно стоял в углу зала с картой, на которой был очередной список. Он подбежал к Брину, поклонившись, передал карточку, и убежал на свое место. Брин достал свой карманный компьютер и вставил новую карточку. На экране высветились имена.
— Не забудь добавить туда Дабана, — сказал Король.
Брин вытащил стилус и быстро вписал имя Дабана, пометив его галочкой. Пойман.
— Будут ли ещё приказания? — спросил Брин, убирая свой наладонник.
Король, казалось, засомневался. Такого ещё никогда не было. Неужели есть в этом списке человек, которого Король по-настоящему боится? Король никогда ничего не боялся. Или не показывал этого. Но тут, он почему-то помедлил.
— Нет. Можешь быть свободен.
— Благодарю, Ваше Величество. До свидания, Ваше Величество.
Брин откланялся, развернулся и пошёл к двери.
— Нет, стой! — внезапно остановил его Король. — Есть приказания.
Дата: 31 марта 2008 года.
Припоминаю, через несколько дней я узнал, что выходит Fallout 3, и бросил проект. Куда мне после Fallout'а? Однако в следующем году я увидел, каким фэйлом оказался F3, и попытался возобновить свой проект. Ещё через год вышел New Vegas, и тут уже я тихо подвинулся в сторонку.
Я думаю, после этой публикации должны объявить о Fallout 4. :D
P.S. Несколько пасхалочек:
Мордред — главный отрицательный персонаж мифа о короле Артуре.
Брин, (Дэвид) — автор культового постапокалиптического романа "Почтальон". Главный герой этого романа тоже ездил верхом, правда, на муле. (Есть экранизация — вин.)
Белый Город — "ля Сьюдад Бланка", "Город обезьяньего бога", мифический город в джунглях Гондураса, где "знать ела с золотых приборов". "Город, в который нельзя войти, или, если войти, то нельзя ничего вынести, а если рассказать о нём, то будешь наказан".
В процессе творчества появляется множество идей, большинству которых, к сожалению, не суждено увидеть свет по разным причинам. Мне стало жаль свои "мертворожденные" творения, и я решил выложить их в том виде, в каком они сохранились.
Так получилось, что второй текст из этой рубрики ВНЕЗАПНО разморозился, когда я хотел его опубликовать, и продолжается здесь до сих пор под названием "Невидимки". Они ещё далеки от завершения, но я отложу их на сегодня и возобновлю замороженные проекты.
Сегодня хотел опубликовать другой текст, но тоже ВНЕЗАПНО узнал, что не далее как 13 мая сего года на экраны выходит долгожданный четвёртый "Безумный Макс". (Я, конечно, по умолчанию считаю, что это говно, и смотреть не буду. Согласитесь, если уже третья часть — шлак, а было это, сука, ТРИДЦАТЬ лет назад, то здесь точно ловить нечего. Но, сам факт его появления...)
Так вот, я нарыл старый текст, который начал писать под влиянием именно Безумного Макса, Fallout'а, конечно, и (вздох...) Судьи Дредда. Без лишних предисловий:
Война никогда не меняется. ;)
https://youtu.be/MzhwE-gVi4I
Как и в прошлый раз, публикую текст без правки, каким он сохранился у меня на диске.
«Жизнь. Это чудо. Некоторые называют её даром, некоторые — проклятьем. Пока мы не знаем другой такой планеты, как Земля, планеты, где есть жизнь. Считается, что не условия на планете создали жизнь, а жизнь создала эти условия. Как было до тех перемен, можно только гадать, зато такую Землю точно сделала жизнь. Огромная безжизненная пустыня. Парниковый эффект, пара атомных катастроф, передвижение магнитных полюсов и ещё пара-тройка мелких факторов сделали свое дело. Говорят, где-то остались ещё леса, даже огромные цветущие сады. Я лично их не видел, а я много где бывал. Жизнью кишат сейчас разве что океаны. Да и то не везде — там я тоже был, я видел десятки и сотни километров берегов, пропитанных ядом. Зелёных берегов, зелёных не от растительности, а от токсичных веществ. Но в одно я теперь верю твёрдо — жизнь это дар нашей планеты. Не иначе. Причём дар, который никто и никогда не сможет отнять.»
Яркий луч согнал тьму с тихой пустыни, будто чья-то рука отодвинула занавес, и представление началось. Почувствовав рассвет, мелкая мошка вылетела из расщелины в сухой земле и направилась в поисках чего-нибудь съестного. Путь ей предстоял бы долгий, на квадратный километр здесь приходилась пара-тройка еле живых кустиков. Но тут вслед за ней выскочила ящерица, выстрелила своим тонким и длинным языком и тут же снова скрылась в тени. Что ж, хоть кто-то не остался сегодня без завтрака.
Солнце лениво выползло из-за горизонта, осветив всю долину. Посреди неё виднелся небольшой лагерь. Пыльный рюкзак, керосинка и остатки вчерашнего ужина. Спальный мешок цвета песка, застёгнутый до упора. Его можно было заметить, наверно, только споткнувшись об него, за ночь его слегка занесло песком, и теперь он больше походил на непримечательный бархан. Рядом спал вороной жеребец. Он спал мордой на восток, специально, чтобы первые лучи пробудили его. Солнце и лёгкий утренний ветерок погладили его по голове, смахнув горстку песка. Конь слегка приоткрыл левый глаз и увидел яркое солнце. Он тут же его зажмурил, потом медленно и осторожно открыл глаза, слегка щурясь. Привыкнув к свету, он поднялся и отряхнулся от песка. [Первая моя ошибка — лошади спят стоя.] Конь посмотрел на мешок, фыркнул, подошёл и слегка пнул его. Мешок не шевелился. Конь наклонил голову и начал пихать его мордой. Из мешка послышалось недовольное мычание. Конь негромко заржал. В верхней части мешка через маленькую дырочку вылез палец, как дождевой червь, и стал тянуть вниз молнию. Когда отверстие слегка расширилось, пролезла рука и расстегнула спальный мешок до конца. Крепкий темноволосый мужчина по имени Джон приподнялся, зевая и потирая глаза свободной рукой. Заспанными, прищуренными от яркого света голубыми глазами он вопросительно взглянул на коня, потом кивнул ему.
Семь. Ты прав, Майк, пора вставать.
Он встал и потянулся. Джон был одет в бежевую рубашку, старые грязные голубые джинсы и кирзовые сапоги. Он очень напоминал ковбоя с Дикого Запада. Этому также способствовало небритое лицо и длинные немытые волосы. Джон провёл рукой по голове коня и повернулся к своим вещам. Он достал из рюкзака большую металлическую флягу, слегка покопался в песке и нашёл глубокую миску, открыл флягу, сделал скромный глоток воды, вылил оставшееся в миску и поставил перед Майком. Конь начал пить, а Джон опустил флягу вниз горлышком и немного потряс её над ладонью. Две-три капли упали ему на ладонь. Он положил флягу и потёр руки.
Закончилась, допивай. Сегодня вечером пополним запас.
"Надеюсь", подумал он про себя и стал укладывать разбросанные рядом вещи в рюкзак. Конь оторвался от воды, фыркнул и тряхнул головой. Джон бросил в него подозрительный взгляд.
Неужели тебе этого достаточно? Или ты оставил чуть воды, чтобы промыть миску после твоих слюней?
Майк неодобрительно заржал и слегка потопал копытом. Джон взял миску и стал вращать её, как бы споласкивая.
Ладно-ладно! Ты не слюнявый. Хорошо? Не нервничай.
Он отвёл миску назад, собираясь выплеснуть воду в сторону. На несколько секунд он замер, потом облизнулся, посмотрел на миску и залпом выпил всё её содержимое. Майк фыркнул и отвернулся. Джон это проигнорировал, собрал рюкзак, потом сложил спальный мешок и положил его коню на спину. Надев рюкзак на плечи, Джон сам запрыгнул на коня и слегка пришпорил его.
Поехали, нам на юг.
Конь двинулся рысью.
Нет, стой! Это в ту сторону.
Он слегка потянул коня за гриву, заставляя развернуться. Майк развернулся и снова гордо пошёл рысью. Пройдя метров десять, он тряхнул головой и рванул вперёд всей своей лошадиной силой, чуть не стряхнув при этом своего наездника. Через минуту они уже скрылись за горизонтом, оставив за собой длинный пыльный след.
Всю дорогу Джон прокручивал в голове события прошедших дней. Он ехал с запада, возвращался в края, в которых он вырос. Он долго думал, зачем решил вернуться. На западе кипела жизнь — там было очень много городов, и природа не сильно пострадала. Правда, Джон не видел там больших лесов или легендарного "цветущего сада", но, по сравнению с этой пустыней, там был по-настоящему живой уголок. А здесь только огромная почти безжизненная пустыня, и только Белый Город посреди неё привлекал внимание. Гигантский Белый Город, где нет голода, нет болезней, нет нищих. Посреди города — Оранжерея — искусственный уголок природы, где растут тысячи видов растений, практически возвращенных с того света. От пагубного воздействия солнца город защищал специальный купол. Но, как говорят, этот город живёт собственной жизнью — в него нельзя войти и из него нельзя выйти. И это не так — вокруг города на немногочисленных оазисах и руинах древних городов раскинулись десятки поселений изгнанников. Да, так в Белом Городе боролись с проблемами нищеты, безработицы и перенаселения. Они просто выбрасывали людей в пустыню. В числе изгнанных была и мать Джона. Она много рассказывала ему в детстве про Город и про Оранжерею. А также Легенду о цветущем саде. Легенда гласила, что где-то на планете сохранился нетронутый уголок дикой природы, по сравнению с которым Оранжерея — всего лишь парочка деревьев и кустиков.
«И когда малыш Джонни подрастёт, мы с тобой отправимся в далёкое путешествие. Мы найдём цветущий сад, я знаю, и заживём с тобой весело. Там не надо будет работать — там еда растёт прямо на деревьях! И там столько рек и озер с чистой водой, что все жители Белого Города могут напиться, и воды ничуть не уменьшится.»
Его мать закашляла и отвернулась. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь шипением нашей горелки, служившей и светильником, и плитой. Матери Джона оставалось жить всего пару дней. Смертельная доза солнечной радиации поразила её на выходе из Белого Города. И, как яд отравленной стрелы, рак медленно пожирал её изнутри.
"ОНИ УБИЛИ ЕЁ", думал Джон, "они убили мою маму".
Возможно, это и была одна из главных причин его возвращения. Его привлекала месть. Он хотел найти ничтожный шанс отомстить. "Через выход тоже можно войти. Выход — это понятие относительное", — сказал однажды старик Уолт.
Из Города есть выход. Значит, есть и вход. И я найду его.
***
Брин шёл по широкому коридору с колоннами, обитому мрамором. Его шаги гулко отдавались по всему замку. Брин немного нервничал — он всегда нервничал, когда встречался с Королём. Король будто внушал ему какой-то первобытный, животный страх. Впрочем, не только ему. Чего скрывать, весь город боялся Короля Мордреда. Мордред судил, судил жестоко и беспощадно. Все, кто хоть чуть-чуть мешал процветанию Белого Города, подвергались единственному и страшнейшему наказанию — изгнанию из Города. А Мордред спокойно отмахивался, что, мол, всё это идет на благо Городу. Называл изгнанных "лишними людьми". В Городе должны быть только "нужные люди" — исправные рабочие, любящие свой труд... Чёрт, послушные рабы ему нужны, и больше никто. По спине Брина пробежал холодок. С каждым разом, получая от Короля список, Брин всё сильнее его ненавидел, и с каждым разом всё сильнее боялся, что скоро сам попадет в список. Слава Богу, что Король не читает чужие мысли. Или читает? Читает и каждый раз наслаждается возрастающим страхом Брина, зная, что тот никогда не перейдёт в открытое наступление.
В коридоре затихло. Брин остановился в очередной раз перед огромной стальной дверью в тронный зал, ощутив себя полным ничтожеством. Это уже не было для него откровением, он давно осознал, что является лишь одним из "послушных рабов", которые продадут родную мать, лишь бы не впасть в немилость к Королю.
Его временное замешательство перебил один из стражников, охранявших вход в тронный зал. По инструкции, Брин должен был представиться страже, чтобы ему открыли дверь, предварительно обыскав. В раздумьях, Брин даже не заметил, как стражник успел его со всех сторон ощупать. Наверно, Брин был достаточно частым (и важным) посетителем тронного зала, чтобы его пускали без расспросов и даже без обыска. Но Король Мордред любил дисциплину. Нет, он был просто маниакально зависим от дисциплины. Особенно это было важно внутри дворца.
— Проходите, господин Брин, — сказал стражник, поднял ладонь над головой, отдавая честь, и нажал кнопку, открывающую дверь.
Ты только что подписал себе приговор, подумал Брин. У Короля Мордреда был потрясающий слух. Через двадцатиметровый тронный зал с открытыми окнами, через которые влетало огромное количество посторонних шумов, через герметичную стальную дверь толщиной пятнадцать сантиметров он безошибочно мог услышать, спросил ли стражник имя входящего или нет.
— Стража, — раздался громкий, но на редкость спокойный голос Короля. — Схватить их.
Трое личных телохранителей Короля направили на Брина и двух стражей свои пушки и стали медленно приближаться. Один страж встал на колени и положил своё оружие перед собой. Второй, открывший дверь, возразил:
— Ваше Величество, это господин Брин.
— Я вижу, — всё так же спокойно возразил Король. — Я не слышал его имени, когда он подошёл к двери. Я не слышал, чтобы ты его спросил. Может, ты его ещё и не обыскал?
Лицо Брина было белым, как полотно. Он знал, что ему сейчас не только не попадёт, он даже может получить похвалу от самого Короля. Тем не менее, ему было не по себе. Он подставил человека.
— Но это же господин Брин! — вновь возразил стражник.
— Молчи, глупец! — не выдержал Брин, хотя знал, что стражник обречён. — Не смей возражать Королю! Он обыскал меня, Ваше Величество.
Король направил взгляд на Брина. Такой же эффект, как его прямой взгляд, создавал, наверно, только лазерный прицел снайперской винтовки. Давай, подай голос, хороший пёсик, и получишь косточку.
— Тем не менее, — высказал Брин мнение Короля. — За несоблюдение Инструкции по охране Королевского дворца, пункта 2.4 "О проверке посетителей тронного зала", он должен быть приговорён к высшей мере наказания.
Хороший пёсик. На лице Короля мелькнуло подобие удовлетворительной улыбки. Если этот человек вообще мог улыбаться. Приговорённый страж обессилено упал на колени, выронив из рук оружие, как будто его только что подстрелили.
— Я возлагал на тебя надежды, Надим Дабан. — сказал Король и махнул рукой. — Увести. Шауна разжаловать в патруль синего сектора. И тоже увести.
Ещё одной потрясающей особенностью Короля была память на имена. Порой казалось, что он знал по именам не только всех членов дворцовой стражи, которых подбирал лично, и приближённых, вроде Брина, но и вообще любого человека в его Городе.
— Спасибо, Ваше Величество, — сказал разжалованный страж.
Молодец. Знает, что не только неподчинение карается законом, но и если видишь неподчинение и ничего не делаешь по этому поводу. Если бы он возразил сейчас, Король прогнал бы и его. Если бы промолчал, скорее всего, тоже прогнал бы. Король однажды сказал: "Тот, кто не спасает человека от убийцы, только помогает этому убийце, следовательно, он сам тоже убийца". Таким был Король Мордред I, настоящий правитель великого Белого Города.
— Брина ко мне.
Стражей увели и буквально через минуту на пост уже поставили новых, предусмотрительный Король имел на случай измены "скамейку запасных" воинов. В сопровождении оставшегося телохранителя Короля, который вернулся на место по правую сторону от трона, Брин подошел к Королю на десять метров, встал на одно колено и отвесил глубокий поклон. С такого расстояния уже было заметно какое-то новое беспокойство на лице повелителя.
— Добрый день, господин Мордред, Ваше Величество. Джонатан Брин, по Вашему приказанию, явился. Я в полном вашем распоряжении.
Король слегка поклонился, соблюдая этикет, и подал знак слуге. Слуга уже давно стоял в углу зала с картой, на которой был очередной список. Он подбежал к Брину, поклонившись, передал карточку, и убежал на свое место. Брин достал свой карманный компьютер и вставил новую карточку. На экране высветились имена.
— Не забудь добавить туда Дабана, — сказал Король.
Брин вытащил стилус и быстро вписал имя Дабана, пометив его галочкой. Пойман.
— Будут ли ещё приказания? — спросил Брин, убирая свой наладонник.
Король, казалось, засомневался. Такого ещё никогда не было. Неужели есть в этом списке человек, которого Король по-настоящему боится? Король никогда ничего не боялся. Или не показывал этого. Но тут, он почему-то помедлил.
— Нет. Можешь быть свободен.
— Благодарю, Ваше Величество. До свидания, Ваше Величество.
Брин откланялся, развернулся и пошёл к двери.
— Нет, стой! — внезапно остановил его Король. — Есть приказания.
Дата: 31 марта 2008 года.
Припоминаю, через несколько дней я узнал, что выходит Fallout 3, и бросил проект. Куда мне после Fallout'а? Однако в следующем году я увидел, каким фэйлом оказался F3, и попытался возобновить свой проект. Ещё через год вышел New Vegas, и тут уже я тихо подвинулся в сторонку.
Я думаю, после этой публикации должны объявить о Fallout 4. :D
P.S. Несколько пасхалочек:
Мордред — главный отрицательный персонаж мифа о короле Артуре.
Брин, (Дэвид) — автор культового постапокалиптического романа "Почтальон". Главный герой этого романа тоже ездил верхом, правда, на муле. (Есть экранизация — вин.)
Белый Город — "ля Сьюдад Бланка", "Город обезьяньего бога", мифический город в джунглях Гондураса, где "знать ела с золотых приборов". "Город, в который нельзя войти, или, если войти, то нельзя ничего вынести, а если рассказать о нём, то будешь наказан".
